Провинциальная история нравов, замаскированная под - Страница 45

— И дальше что? — спросила Сима нетерпеливо.

— Расследовать будем, что ж еще, — вздохнул Голубев и с тоской посмотрел по сторонам — может, спасет кто от приставучей девицы? — Допрашивать, выяснять, мыслить.

— Мыслить — это хорошо, — поддержала следователя Сима. — Я могу помочь. Я же магиня.

Голубев поморщился так откровенно, будто она в чем постыдном призналась — например, в том, что любит на людях стриптиз танцевать.

— Магиня. Ага. Ну и хорошо. Помогать не надо, нет. Мы сами.

Сима чуть было не сказала, что они хорошо могут сами, но вовремя сдержалась. Эта необъяснимая и горячая нелюбовь к магам начинала её раздражать. Почему, почему, скажите на милость, Голубеву не согласиться на ее предложение, ведь речь идет о судьбе ребенка? Почему нужно строить из себя невесть что? Почему нельзя пожертвовать предрассудками, наплевать на свои желания, поступиться глупейшими принципами и воспользоваться всеми доступными способами? Тем более, предлагают. Тем более, бесплатно. У Симы же сложилось впечатление, что Голубев скорее откажется от поисков ребенка, чем примет ее помощь.

— Если что — только скажите, я буду рада.

— Хм. Да. Обязательно, — прошелестел Голубев и, посчитав разговор оконченным, направился по своим делам. Сима грустно смотрела ему вслед.

* * *

Пробило шесть часов вечера. Сима встала из-за секретарского стола, который занимала скорее по инерции, нежели из необходимости, подхватила сумку, заранее приготовленный чемоданчик и направилась к выходу.

Проходить пришлось через обезьянник — так Сима про себя окрестила комнату, где работали следователи. Егор тоже был там, и как она и опасалась, не смог удержать язык за зубами. Крикнул ей вслед:

— Назначаю свидание на шесть тридцать. Не забудь. Форма одежды — парадная. И можешь не надевать нижнее белье — оно тебе не понадобится.

Сима обернулась, чтобы как следует ответить нахалу, и даже улыбнулась злорадно, предвкушая, как отчихвостит Егора прилюдно, впервые за год наплевав на последствия, но не успела и рта открыть. Все дружно смотрели налево — в сторону двери, ведущей в приемную, то есть туда, откуда она только что пришла. Тогда и она посмотрела туда же. Оказывается, в проеме стоял Славий. И вид у него был далеко не самый мирный. Не то, чтобы угрожающий, но… опасный.

— Следователь Тройкин, потрудитесь объяснить свою последнюю фразу.

Егор послушно козырнул — он не видел в своем поступке ничего крамольного. Привык к тому, что неотразим, остроумен и все ему сходит ему с рук.

— Мы с девушкой договорились после работы пойти попить чайку. Вот, даю наставления. Я в этом деле собаку съел. — И подмигнул по-свойски, мол, мужик мужика всегда поймёт и шутку, даже самую тупую и пошлую, оценит.

Глаза Славия весело и зло блеснули.

— Гурман, стало быть, — сказал он ехидно, и на стол Егора, прямо перед его изумленной физиономией, плюхнулась плешивая песья тушка, находящаяся в стадии активного разложения — жуткий посмертный оскал, вываленный мясистый язык — точнее то, что осталось после того, как над ним поработали червяки, вздутый живот и непередаваемый аромат. Пару недель как сдохла, не иначе, подумала Серафима, которая не была сильна в трупных изменениях, оставив эту стезю некромантам. Она поморщилась и автоматически зажала нос двумя пальцами — съеденный втихушку бутерброд вдруг запросился наружу.

Егор тоненько взвизгнул, ойкнул и отъехал на стуле к стене.

— Собачек любишь? — взрывоопасным тоном уточнил Славий. — Что ж, предлагаю повторить. Чтоб уж ты совсем гением стал в отношениях с девушками, и они к твоим ногам укладывались — добровольно и даром. Ешь, давай, вечный жених. Я посмотреть хочу.

— Господин, — решила вмешаться Серафима, пока свидетели этой замечательной сцены не подумали боги знает чего о ней и причинах, по которым столичный гость принял ее сторону, да еще так… активно. — Господин, Егор Тройкин собаку уже съел — в свое время. Не стоит повторять эксперимент. Собаки не такие вкусные, как всем думается. Особенно… — она оглядела собачью тушку, — в сыром виде.

— Мне лично кажется, что их есть вообще невозможно. Однако раз человеку нравится… Ну, ешьте же, уважаемый. Повышайте профпригодность. Приятного аппетита.

Присутствующие затаили дыхание — никто не осмеливался возразить. Егор, бледный, как привидение, неотрывно смотрел на мертвую собаку, и изо всех сил пытался удержать на месте содержимое желудка.

Надо же, удивилась Сима, нежный какой. Следователь, а от собаки воротит. Может, его еще и от вида крови тошнит? Или все дело в запахе? Ситуацию разрядил все тот же Кот. Он сказал:

— Господин, Тройкин не такой уж пропащий. Просто задается немного. Вы уж простите. Он не со зла. Он просто… малохольный иногда бывает. Женщины его испортили.

— Отсутствие уважения к окружающим его испортило, — размеренно произнес Славий. — На будущее. Еще раз услышу подобные высказывания — в адрес любой женщины, — это он добавил, чтобы на Симу все шишки не посыпались, — заставлю жрать вот это без соли и перца. Всем ясно?

Мужская половина собравшихся синхронно кивнула, женская, пробегавшая, как обычно, мимо полным составом — почему-то улыбнулась, в ладошки. То ли им польстило рыцарское отношение Славия, который мог бы и не вмешиваться ради незнакомой девицы, однако вмешался, потратил время и магию. То ли просто ощущали себя отомщенными за все шуточки, которыми в свое время потчевал их Егор. А может и вовсе в лучшее поверили на секундочку, в то, что не все мужчины — пропащие.