Провинциальная история нравов, замаскированная под - Страница 36

— Не стоит. Я не боюсь вовсе. Просто не люблю.

— Магию? Магов? Кровь? Убийства? Меня конкретно?

— М…магов не люблю. Странные вы… они.

— Мы — не странные, — наставительно пояснила Сима и протянула к свече руку, растопырив пальцы. Вид у нее был совершенно отстраненный, словно говорила не она, а кто-то другой внутри нее. — Мы — другие. Так же, как и гномы, эльфы, вампиры. Мы не обязаны любить друг друга. Но мы должны друг другу помогать.

— Я и помогаю, — буркнул Кот. — Разве нет?

— Очень спасибо, — поблагодарила Серафима его непонятно за что и, проворно вынув из кармана зажигалку, зажгла свечу. Свеча сначала никак не хотела гореть, искрила, протестующе шипела, но Сима в конце концов победила. Маленький огонек — небесно-голубого цвета с ярко-оранжевыми всполохами — живо заплясал в воздухе.

Кот впервые за все время начал проявлять любопытство — уставился на свечу. Сима стряхнула отрешенность, как не было, глаза ее весело заискрились.

— Ты, видимо, думал, что я сейчас огнем плеваться буду? И спалю все к чертям?

Кот откашлялся.

— Я… хмм… не совсем так, но по сути…

— Ладно, не очкуй, Кот. Я еще из ума не выжила.

С этими словами Сима, бодрая и энергичная, вскочила с пола, подняла свечу и поставила на стол. Постояла секунду неподвижно, хлопнула себя по лбу и вновь полезла в чемоданчик. Вытащила очки — большие, на пол-лица, с затемненными стеклами, к дужкам прилажена резинка для лучшего крепления. Водрузила на нос, помотала головой — очки сидели, как влитые.

— Обязательно было ее на полу зажигать? — вдруг поинтересовался Кот. — Не проще сразу было на стол поставить? А очки зачем?

— Тут и так второй этаж, я боялась, она вообще не зажжется. А стол-то еще выше, полметра, а все-таки, — охотно пояснила магиня. — Как бы не потухла раньше времени. Так что давай с расспросами потом, мне сейчас немного не до тебя. И да… как аура начнет проявляться, отвернись. Как бы глаза не выжгло.

С этими ободряющими словами она потерла ладошки друг о друга и поднесла их к свече — к ярко горящему пламени.

— Иди ко мне, — пропела она нежно и протянула ладони еще ближе. И еще, и еще, пока не коснулась огня, как бы обнимая его. Огонек недоверчиво осматривал подставленные ладони, и Кот не мог понять, причиняет ли его жар боль — лицо Серафимы было спокойным, даже умиротворенным в эти мгновения. Наконец, огонек задорно подмигнул магине и прыгнул в сложенные ковшиком ладони.

— Хороший мальчик, — заворковала Серафима. — Давай посмотрим, кто здесь был.

И сложила ладони вместе. Секунда — и на глазах изумленного Кота они вспыхнули тем же небесно-голубым в сочетании с невыносимо оранжевым. Кисти Симы были объяты огнем, но она улыбалась. Уверенно, довольно.

— Посмотрим, — повторила она. — Начинаем запись. Ведем съемку.

И пошла по кабинету. Медленно, тщательно обходила стены, проводила руками около предметов интерьера, но огонь горел ровно, мощно, ни к чему не проявляя интереса. И вдруг, приблизившись к окну, где стоял Кот, магиня вскрикнула и чуть не упала. Кот рванулся было на помощь, но Сима это заметила и ожгла предостерегающим взглядом.

— Не подходи, спалит нас обоих. Ну-ка, милый, что ты учуял? Покажи мне, пожалуйста.

И огонь в ее руках начал преображаться. Это было до того жутко, завораживающе и волшебно, что Кот забыл о своих предубеждениях и во все глаза смотрел, как огонь вытягивается сантиметров на десять вверх и принимает непонятную форму — некое подобие круга с вписанным в него треугольником. Он напрочь забыл о предупреждении Серафимы, забыл о том, что под угрозой его зрение. Он смотрел во все глаза и не думал отворачиваться.

В свою очередь Сима разглядывала символ не менее внимательно, пытаясь понять, не обманывают ли ее глаза. Этот знак она уже видела — на пропавшей свече. Только там были буквы по низу. А здесь… Сима прищурилась и поняла, что и здесь что-то написано, но разобрать, что именно, не представляется возможным.

— Спасибо, — прошептала она и отпустила огонь: вернулась к свече, приложила ладони к фитилю, и он радостно прыгнул на него. Еще секунду горел, а потом погас.

Как только это произошло, Сима вмиг растеряла всю свою умиротворенность и спокойствие, взвыла раненной волчицей и бросилась к чемоданчику. Неуклюже поковырялась в нём, пытаясь вытащить мазь, но обожженные пальцы отказывались повиноваться. И как же больно было!

— Чего стоишь, смотришь? — рявкнула она разозленно. Даже через очки было видно, как сверкают ее глаза. — Не в кинозале! Достань мазь, а то у меня сейчас болевой шок будет.

Кот подорвался, достал требуемое — большой пластиковый контейнер, доверху заполненный мазью, сорвал крышку. Серафима запустила пальцы внутрь. С наслаждением размазывая остро пахнущую мазь по коже, она думала, что больше так легкомысленно не поступит. В университете их страховали преподаватели, и боль почти не ощущалась. Действовать самостоятельно, как оказалось, было куда опаснее и мучительнее. К сожалению, никакой альтернативы этому исследованию не существовало. Однако в следующий раз она мазь заранее вытащит.

— Так больно? — спросил Кот.

— Нет, елы-палы. Приятно, не видишь? — Сима сунула ему под нос свои руки. Там, где она еще не успела наложить мазь, кожа почернела и пошла волдырями.

— Все время было больно?

— Ты дурак? Сам-то как думаешь?

— Но… ты улыбалась.

— Конечно, улыбалась! — вспылила Сима — по мере того, как мазь начинала действовать, боль утихала, кожа приобретала нормальный цвет и вид, но воспоминание было ещё слишком живо. — Еще бы я не улыбалась! Мне жить хочется. Это же Огонь. Он и так великую милость оказал, что ауру выжег, или что это было.